Неточные совпадения
Выглядывая скамейку, он заметил впереди себя, шагах в двадцати, идущую
женщину, но сначала не остановил на ней никакого внимания, как и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских
выглянули головы лакеев,
женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Там цветущие сады, плющ и виноград вьются фестонами по стенам, цветы стыдливо
выглядывают из-за заборов, в январе веет теплый воздух, растворенный кипарисом, миртом и элиотропом; там храмы, виллы, вина,
женщины — полная жизнь!
Из-за него
выглядывало несколько
женщин.
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым золотом, и черту не брат! Нет, вот теперь до всех вас доберется Привалов… Да. Он даром что таким
выглядит тихоньким и, конечно, не будет иметь успеха у
женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в пропасть. Как вы думаете, чьих рук это дельце?
На Сяо-Кеме, в полутора километрах от моря, жил старообрядец Иван Бортников с семьей. Надо было видеть, какой испуг произвело на них наше появление! Схватив детей,
женщины убежали в избу и заперлись на засовы. Когда мы проходили мимо, они испуганно
выглядывали в окна и тотчас прятались, как только встречались с кем-нибудь глазами. Пройдя еще с полкилометра, мы стали биваком на берегу реки, в старой липовой роще.
Мать остановилась у порога и, прикрыв глаза ладонью, осмотрелась. Изба была тесная, маленькая, но чистая, — это сразу бросалось в глаза. Из-за печки
выглянула молодая
женщина, молча поклонилась и исчезла. В переднем углу на столе горела лампа.
Под стать ему была и жена его, Зоя Филипьевна,
женщина рослая, сложенная на манер Венеры Милосской, с русским круглым и смугло-румяным лицом, на котором алели пунцовые губы и несколько чересчур пристально
выглядывали из-под соболиных бровей серые выпученные глаза.
Нищие, и особенно молодой из них, заметно прислушивались к этому разговору. Из волокового окна между тем
выглянуло заплывшее жиром, сизо-багровое лицо какой-то
женщины, которая толстой и до плеча голой рукой подала им огромный кусище пирога и проговорила при этом...
В гостиной были низкие потолки. Они давили Передонова. Мебель тесно жалась к стенке. На полу лежали веревочные маты. Справа и слева из-за стены слышались шопоты и шорохи. Из дверей
выглядывали бледные
женщины и золотушные мальчики, все с жадными, блестящими глазами. Из шопота иногда выделялись вопросы и ответы погромче.
В нём зажглось истомное желание обнять Палагу, говорить ей какие-то хорошие, сердечные слова.
Выглянув в окно,
женщина сказала...
Лета ее в настоящее время определить было нельзя, хотя она далеко не
выглядела пожилою
женщиною.
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины
выглядывала худенькая
женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын.
Из другой комнаты
выглянуло испуганное лицо
женщины.
И оба джентльмена направились к низенькой щегольской каретке, из окна которой
выглядывало бледное, усталое и раздражительно-надменное личико
женщины еще молодой, но уже отцветшей.
В окнах Аграфенина дома свет еще виден был. Постучался кнутовищем под о́коньем Фадеев. Отворилось оконце,
выглянула пожилая
женщина. Добрым ласковым голосом спросила она...
От всего ее существа, даже и потрясенного страстью, повеяло на него только
женщиной, царством нервов, расшатанных постоянной жаждой наслаждений, все равно каких: любовных или низменно-животных. Психопатия и гистерия
выглядывали из всего этого. Не то, так другое, не мужчина, так морфин или еще какое средство опьянять себя. А там — исступление клинических субъектов.